25 лет назад, в феврале 1994 года, в Сургуте впервые появилась пластическая хирургия. Её родоначальник в нашем городе – Андрей Николаевич Сердюк. Сегодня он возглавляет клинику пластической хирургии и косметологии ДИА-МЕД.
Журнал «Стольник» собрал за чашкой чая, пожалуй, самых опытных специалистов в области красоты и здоровья, чтобы поговорить об эстетической медицине, её светлых и темных сторонах.
Участники беседы:
ДАРВИН ВЛАДИМИР ВАСИЛЬЕВИЧ, главный хирург-эксперт, стаж – 35 лет
ОХОТНИКОВ АЛЕКСАНДР ВЕНИАМИНОВИЧ, врач – анестезиолог-реаниматолог, стаж – 33 года
КОКЕЕВА ЗАРЕМА МУРАТОВНА, врач – косметолог-дерматолог, стаж – 8 лет
СЕРДЮК ДИНА, пластический хирург, стаж – 5 лет
СЕРДЮК АНДРЕЙ, пластический хирург, стаж – 25 лет
ИВАНОВА НАТАЛИЯ - главный редактор журнала "Стольник-Югра"
Наталия Иванова: 25 лет назад Андрей Николаевич Сердюк начал свою практику в качестве пластического хирурга. И было это на базе «Врачебной косметики». Тогда, 25 лет назад, это было одно единственное и самое модное косметологическое заведение в округе. Как сейчас помню, «Бадягой» там мазали и «Дарсонваль» делали.
Дина Сердюк: «Дарсонваль», да, даже я застала.
Андрей Сердюк: И азот делали. А вот названия «пластическая хирургия» тогда не было – «хирургическая косметология» называлась наша деятельность. И специальности такой не было, только в 2009 году она появилась в России. Тогда это была диковинка. В Москве, в Питере многолетние очереди на такие операции были.
Наталия Иванова: А до этого кто делал пластические операции?
Андрей Сердюк: До этого могли делать операцию, в основном, стоматологи, челюстно-лицевые хирурги. Это приказ министерства был 50-х годов еще. Всегда интересно было: как челюстно-лицевой хирург делал абдоминопластику, пластику груди. Но так и было.
Наталия Иванова: А как вы стали пластическим хирургом?
Андрей Сердюк: Тогда это были смешные месячные курсы, где обучали, а в общем-то, особо ничему не обучали. Будем так говорить. Дело было сразу после распада СССР, когда открылся занавес. Давали бумагу «прослушал курс по эстетической хирургии», и с этой бумагой мы спокойно работали.
Наталия Иванова: У вас же было базовое образование?
Андрей Сердюк: Конечно, по детской хирургии, по общей хирургии. Отработал в больнице хирургом.
Наталия Иванова: Какие тогда вы делали пластические операции?
Андрей Сердюк: Липосакция – это такой просто бум был. Делал чуть ли не каждый специалист любой специальности, вплоть до патологоанатома. Это серьезно. И я в то время поддался этому течению. Но в какой-то момент остановился, потому что это не так происходить должно было. И ещё бум был, когда не удаляли, а наоборот, вводили полиакриламидный гель, слышали? Это такой в голове перекос был, что можно этим гелем от головы до ног и омолодиться, и изменить форму лица, тела... В конце концов, к счастью, запретили использовать этот гель.
Владимир Дарвин: На самом деле, в пластической хирургии все использовали. И цемент, и каучук, и клеи...
Наталия Иванова: А цемент куда?
Владимир Дарвин: Дополнительный объем.
Наталия Иванова: Из цемента?
Владимир Дарвин: Да-да.
Наталия Иванова: Ужас. Груди, помню, раньше делали из какой-то непонятной резины.
Владимир Дарвин: Каучук. Да.
Андрей Сердюк: Не поднять ничего, в баню нельзя, чтобы не нагревалась...
Владимир Дарвин: Вообще, по уровню развития эстетической хирургии можно определять уровень развития общества, чем беднее общество, тем меньше оно о красоте думает, поесть бы. Конечно, мы отставали от Запада. Не потому что мы не могли этого. Потому что потребности не было. Удовлетворялись более примитивные нужды. А после того, как наше общество стало бурно развиваться, мы стали приближаться к западным идеям, что человек должен не только накормить себя, но и выглядеть хорошо. И, конечно, важен уровень развития технологий. 25 лет назад Андрей Николаевич не мог делать операции, как сейчас, просто потому, что не было технологий, которые позволяли так оперировать. Элементарно, инструменты для сечения, сшивания, соединения тканей были совершенно другие. И результаты были другие.
Наталия Иванова: А где сейчас учат пластической хирургии?
Дина Сердюк: Сейчас в Москве, в Питере, в больших городах, есть уже кафедры пластической хирургии, реконструктивной хирургии, где учат 2 года. С 2015 года стало обязательным проходить двухгодичную ординатуру по пластической хирургии, курсы переквалификации с 2015 года не действительны. На самом деле, пластическая хирургия – это же большая область. Это и ожоги, и реконструкции. Не только эстетика. Допустим, у меня была и практика по микрохирургии кистей, и по восстановлению лицевого нерва после повреждений.
Наталия Иванова: Андрей Николаевич, а вы где повышали свою квалификацию?
Андрей Сердюк: Сначала была Москва, Питер – потом Европа, США.
Наталия Иванова: А чтобы стать косметологом, где нужно учиться?
Зарема Кокеева: В отличие от пластической хирургии ординатуры по косметологии нет. То есть, косметологом может работать врач-дерматолог по прошествии двухгодичной ординатуры. Я, например, изначально дермато-венеролог, прошла переподготовку, и специальность у меня сейчас – врач-косметолог.
Наталия Иванова: Сейчас косметологов и пластических хирургов, косметологий и клиник становится все больше и больше. И вот как человеку сделать правильный выбор? Ведь это не просто прическу или макияж сделать. Это здоровье и даже жизнь доверить.
Владимир Дарвин: Подпольно или без диплома – совсем не обсуждается. А вот из клиник какую выбрать? С моей точки зрения, основные ориентиры – это все-таки отзывы. Устные, письменные, телефонные и так далее. Сейчас общение стало доступнее, можно спросить всегда.
Наталия Иванова: А если человек стесняется говорить на такие темы?
Владимир Дарвин: 20 лет назад может и стеснялись. На сегодняшний день это модно – выглядеть красиво. Это не является таким: «А ты вся искусственная». Это свидетельствует о том, что ты думаешь о том, как ты выглядишь.
Андрей Сердюк: Я бы посоветовал ещё обратить внимание на цену услуг пластической хирургии или косметологии. Если эта услуга подразумевает расходные импортные препараты, какое-то технологичное оборудование, труд специалиста, который имеет сертификат и лицензию, эта процедура не может стоить дешево. Бывает, что одна и та же процедура в одной клинике стоит 5000 руб., в другой – 10 000 руб. Навряд ли клиника будет работать себе в убыток – значит, что на чем-то сэкономили, когда сделали цену 5000 руб., и насколько эта экономия безопасна, мало кому известно.
Владимир Дарвин: Низкая цена – низкий результат. Это тоже показатель.
Андрей Сердюк: Я уже по опыту понял, что если пациент приходит за низкой ценой, то в послеоперационный период проблемы возникают. Например, ему говоришь: «Надо вам после операции походить в темных очках». А он: «У меня нет темных очков». Есть небольшие сбережения на операцию, но нет темных очков. Или после операции какой-то период требуется не находиться в холодных помещениях. Она говорит: «Я работаю на холоде, за меня некому работать».
Владимир Дарвин: Уровень благосостояния все определяет, как ни парадоксально. Хорошая пластическая хирургия – это дорого. Если дешево, то и результат такой.
Наталия Иванова: Одна знакомая решила сэкономить и где-то недорого сделала блефаропластику. Ей, я так понимаю, чтобы быстрее было, одновременно один хирург делал один глаз, второй – другой. В итоге получились разные глаза, а переделывать очень сложно и дорого.
Дина Сердюк: Легко иссечь ткани и очень сложно их обратно восстановить. Особенно на лице.
Наталия Иванова: У некоторых людей есть стереотип из серии «у соседа трава зеленее». Любят наши ездить в другие города делать пластику. Вот там, я так понимаю, порезали нашу землячку, зашили и домой отпустили. А у нее то ли в самолете, то ли где-то ещё швы разошлись. И вернулась «недокрасивая».
Андрей Сердюк: Достаточно таких людей. Они и к нам идут потом. Хотя в Сургуте хорошие центры медицинские, можно себе позволить многие операции проводить на месте. Это безопаснее.
Владимир Дарвин: Мы так воспитаны, что все хорошее в столице. Стереотип с советских времен. На сегодняшний день вот у нас, в Сургуте, хирургия ничуть не хуже, а может даже лучше, чем в Москве. А в сознании осталось, что лучше оперировать в Москве, Лондоне, Париже. Хотя на самом деле это не так.
Наталия Иванова: Но риски все равно есть независимо от того, где делают операцию?
Дина Сердюк: Конечно, есть.
Владимир Дарвин: Человек не должен относиться к походу к врачу, как к походу в магазин. Он должен понимать, что если ему предстоит оперативное вмешательство, он должен знать, а мы ему должны объяснить возможные последствия, чтобы он мог взвесить – стоит ли ему делать абдоминопластику, например, или не стоит.
Наталия Иванова: Вы объясняете же? Он даже кучу бумажек подписывает о том, что предупрежден.
Владимир Дарвин: Конечно. Но ведь у него есть доминанта. И он это не слышит зачастую. У него была доминанта – я хочу красивый живот. Все остальное не волнует. А потом не дай бог что-то случилось, по-другому начинает думать.
Дина Сердюк: Согласия всегда есть, где прописаны все возможные риски каждой операции и анестезии, это необходимое требование. Медицина – наука неточная, 100% результат нельзя гарантировать.
Александр Охотников: При проведении пластических операций действует целая параллельная служба, которая как-то пытается нивелировать все возможные риски. Это лабораторная служба, рентгенологическая служба, кабинет переливания крови, это специалисты-анестезиологи, кардиологи, терапевты. Мы стоим на краю вместе с хирургом, у нас задача одна, но мы к ней разными путями идем. Хирург оперирует, а мы отвечаем за весь процесс, за человеческую жизнь по большому счету.
Прежде чем пойти на операцию, мы проводим обследование, вы же понимаете, что сейчас пластическая хирургия «повзрослела», если раньше в 30-40 лет маммопластику делали, сейчас уже в 50-70 хотят.
Наталия Иванова: То есть вы откажете женщине, если она захочет себе новую грудь в 70 лет?
Владимир Дарвин: Некоторым откажем. Мы же работаем не так – пальцем в небо. Если мы видим, что риск очень высок, анестезиологического пособия, оперативного вмешательства, мы, конечно, откажем.
Андрей Сердюк: Несмотря на то, что косметология и пластическая хирургия – платные разделы медицины, медицинские показания все равно остаются на первом месте. Когда пациент говорит: «Почему мне отказали, я же вам плачу деньги?» – это не аргумент для того, чтобы сделать операцию. У нас такие бывали случаи: «Я уже с Москвой списывался, мне сказали приезжать, а вы мне отказываете». Я говорю: «Хотите приключений себе найти?».
Наталия Иванова: А лицо – это общая анестезия или местная?
Дина Сердюк: Все зависит от объема и продолжительности операции. Есть «золотое правило» – риск анестезии не должен превышать риск самой операции.
Александр Охотников: Большая зона – все обезболить невозможно. Поэтому наркоз. Мониторы пикают, аппараты работают. Это максимальная безопасность пациента.
Наталия Иванова: У вас и реанимация есть?
Андрей Сердюк: Мы же оперируем в больнице, там все есть. И реанимация, и лабораторная служба.
Наталия Иванова: А вы когда-нибудь отказывали не по медицинским показателям?
Андрей Сердюк: Да, если мои эстетические представления не сопоставимы с желанием пациента, я могу сказать: «Я вам этого не сделаю».
Наталия Иванова: Например?
Андрей Сердюк: Часто обращаются по поводу пластики лица в молодом возрасте. Хотят что-то изменить, например, скулы – то есть такие вопросы, которые может косметолог решить на этом этапе.
Наталия Иванова: А если ожирение у пациента, а он пришел на липосакцию?
Андрей Сердюк: Когда большой индекс массы тела, приходит человек 145 килограммов: «Сделайте мне липосакцию». Какую ему липосакцию делать? Всего тела? Чтобы он стал инвалидом или не выжил? Таких пациентов, в первую очередь, мы отправляем к бариатрическим хирургам, которые делают пластику желудка, пластику пищевой трубки, уменьшают объем принимаемой пищи. После этого они достаточно хорошо начинают худеть. Когда вес стабилизируется, тогда пластический хирург удаляет избытки, потому что потерять массу тела 50-60 килограмм, и чтобы ничего не обвисло, такого просто не бывает.
Дина Сердюк: Всегда нужен грамотный подход. Сначала здоровье, потом красота. Мы же хотим, чтобы у пациента все было хорошо.
Зарема Кокеева: Мы врачи, поэтому для нас важнее, чтобы пациент был здоров.
Андрей Сердюк: Когда я начинал, липосакция была настолько модным словом. Пациенты шли и не понимали, что если не изменить образ жизни, перестать много есть, ничего не изменится.
Дина Сердюк: Одно дело – после родов. Но когда ты в здравом уме приходишь и говоришь: «Я так же буду есть, а через 2 года снова к вам приду». Зачем? Я же тоже заинтересована в хорошем результате операции, меня это радует.
Андрей Сердюк: Ещё скажу, когда человек приходит пятый раз на пластическую операцию, с ним тоже надо распрощаться. Одну сделали – ему понравилось, вторую сделали, третью. Он и пятую сделает запросто: «Я же деньги плачу». Конечно, таких пациентов надо бояться, они пришли на операцию со всеми вытекающими отсюда последствиями и рисками. Не в салон, где стрижку поправят.
Наталия Иванова: Александр Вениаминович, скажите, анестезия – это очень вредно?
Александр Охотников: Это миф. Каждый препарат имеет свой период полураспада. Конечно, возможны какие-то побочные действия.
Наталия Иванова: Привыкания не происходит? Это же наркотик?
Александр Охотников: Нет. Это синтетический препарат, который никакого отношения не имеет к наркотикам.
Наталия Иванова: К вопросу: косметолог или хирург? Очень часто в рекламе слышим «какая-то процедура заменяет пластическую операцию и без реабилитационного периода». Это правда – или лукавят? Есть такие процедуры?
Андрей Сердюк: Это они говорят – косметологи.
Зарема Кокеева: Это говорят менеджеры, которые продвигают услуги. На самом деле зависит от состояния кожи, от возраста пациента. То есть, если есть показания к какому-то оперативному вмешательству, то ожидания от косметологической процедуры завышены, если пациент готов просто улучшить структуру кожи, сделать небольшой лифтинг, тогда к нам – косметологам. Например, часто видим в рекламе "лазерная блефаропластика" , на самом деле, это просто улучшение состояния кожи, но не кардинальное решение проблемы. Мы тоже делаем подобную процедуру лазером, у нас, в "Диа-Мед" современный аппарат для этого есть, но никогда не обещаем пациенту, что это будет коррекция нависших век, полное избавление от мешков. Улучшение состояния кожи, легкая подтяжка - да.
Наталия Иванова: Развитие интернета сегодня привело к тому, что там пишут все, кому не лень, в том числе абсолютно неконтролируемую рекламу. И без лицензии, и совсем не врачи, и ботоксы, которые совсем не ботоксы, и контрафактную продукцию рекламируют, и зачастую это все стоит дешево. Как люди то не осознают, что они здоровье свое отдают за копейки.
Андрей Сердюк: Я предполагаю, что это тот контингент пациентов, который ориентируется на рекламу в лифтах, в интернете, на автобусах. Это, наверно, определенного уровня сознания – тинейджеры. Вот они и думают: «Зачем платить в клинику? В соседнем доме Маша колет всех подряд». У меня пациент был такой интересный, прям открытым текстом говорит: «Меня к вам жена послала, вот у меня мешки нависают, надо сделать, а то она не справляется с этим». Я спрашиваю: «В каком смысле не справляется?». Он говорит: «Она колола мне то, другое. Ну, она дома делает маникюр, педикюр, колет». Я говорю: «А какое-то образование?» – «Да зачем образование?».
.Дина Сердюк: В Ставропольском крае до сих пор вводят технический вазелин в грудь и для увеличение ягодиц. Для меня это вообще какая-то дикость. Но женщины идут сознательно. Я не знаю, может быть это ловкость самого врача, который не рассказывает все последствия или неосознанность со стороны пациента.
Владимир Дарвин: Я думаю, что и то, и другое, и третье.
Дина Сердюк: А то, что здоровую грудь придется удалить и заместить лоскутом со спины или с живота, просто потому что ткани умерли...
Наталия Иванова: Это от технического вазелина?
Дина Сердюк: Технический вазелин. 21 век!
Наталия Иванова: Слышала, сейчас очень много ботокса некачественного в России.
Зарема Кокеева: Поэтому препараты покупаются только у официальных поставщиков, чтобы исключить контрафакт.
Дина Сердюк: От этого и зависит цена. У официального поставщика один прайс на все и для всех.
Наталия Иванова: А чтобы пациенту обезопасить себя, может ему надо посмотреть какие-то бумаги?
Зарема Кокеева: Конечно. На все препараты должны быть сертификаты, регистрационные удостоверения. То есть они должны быть по определенной дате.
Владимир Дарвин:Я вот работаю в государственной клинике, у нас настолько проверяют просто, что вот это невозможно.
Андрей Сердюк: У нас тоже так же.
Владимир Дарвин: Это в тех учреждениях, которые работают официально, частные. Но помимо этого есть всякие конторы, которые, так сказать, иногда работают без лицензии. Купили в подворотне на рынке лекарственные препараты. И нужно, конечно, обращать внимание на цену, потому что хорошее не может стоит дешево.
Наталия Иванова: Ещё недавно узнала, что если стоит ботокс, то массаж лица в этих местах делать нельзя. И вот не припомню, чтобы меня перед массажем кто-то спрашивал: «А у вас там что-нибудь стоит?».
Зарема Кокеева: Странно. Есть же первичная консультация, где обязательно выясняют, что пациент перед этим делал, какие-то косметологические процедуры, пластические операции. Выясняется весь анамнез. Не состоит ли на учете у других специалистов. Все это выясняется в обязательном порядке. Единственное, он, может быть, что-то не досказал. Такое тоже бывает.
Наталия Иванова: Почему-то у косметологов нет такого, чтобы завели карточку и записывали все данные и выдавали бы на руки пациенту. Это же важно, какой препарат вводили или нет?
Андрей Сердюк: Очень важно.
Наталия Иванова: Но я же его не запомню.
Дина Сердюк:У вас на руках остается согласие, и там написано: название, сертификат.
Зарема Кокеева: Все это надо сохранять и все это должно выдаваться вам на руки. Причем препараты все вскрываются при вас. Обязательно срок годности проверяете. Название читаете внимательно вместе с доктором.
Андрей Сердюк: В прошлом году были достаточно жесткие проверки деятельности пластической хирургии. Сейчас планируется ужесточить контроль в отношении косметологии. Естественно, что где-то на дому – это вообще не допустимо, услуги косметологии приравниваются к поликлиническим процедурам, и должно все соответствовать, начиная со входа, в том числе оформление карты пациента.
Наталия Иванова: Скажите, а мужчины обращаются к вам?
Зарема Кокеева: Мужчины, которые ходят ко мне, в основном, предпочитают инъекционные методы, чтобы получить быстрый, видимый результат. Они не согласны ходить на курс процедур, какие-то аппараты – мужчины хотят результат сразу. Причем они всегда четко знают, что им нужно.
Дина Сердюк: А операции – от самых банальных: уменьшение молочных желез, устранение лопоухости, удаление тату. Тоннели были раньше модные в ушах.
Наталия Иванова: Зашивают их?
Дина Сердюк: Конечно. Блефаропластика тоже, носы, уши у борцов бывают сломаны. Есть и необычные: кто-то хочет эльфийские уши, например.
Наталия Иванова: Ух ты?!
Дина Сердюк: В Питере много где ставят микродермалы – под кожей рога из силикона. Как правило, им это делают там, и часто не приживается, сочится все. Потом приезжают домой в Сургут и идут к нам исправлять. У каждого свое понятие красоты.
Владимир Дарвин: У меня свое представление о красоте, для меня красота – это здоровье. Допустим, анорексия. Это результат чего? Неправильного представления о красоте.
С моей точки зрения, если человек здоровый, он всегда красивый. Андрей Николаевич – больший специалист в этом отношении, потому что не зря же он занимается эстетической хирургией.
Андрей Сердюк: Согласен, Владимир Васильевич, как можно воспринимать анорексию красотой? Это отсутствие здоровья на 100%. Когда девушка весит 35 килограмм, здоровой она уже никогда не будет.
Дина Сердюк: Очень важно всегда воспринимать себя здраво. Мода проходит, а гармония с самим собой гораздо важнее, чем все остальное.
Андрей Сердюк: Обобщая и анализируя свою 25-летнюю практику в пластической хирургии, хочу сказать, что не надо воспринимать эту специальность как какое-то шоу. Это очень серьезная работа, это медицинская практика. Никакая пластическая операция не изменит вашего характера, вашего отношения к окружающим, она не поменяет вашу жизнь. Никакая пластика лица, груди не сможет поменять ваш внутренний мир. Конечно же, надо обращаться к пластической хирургии по поводу адекватных случаев, но не потакать своим сиюминутным желаниям. Пластические хирурги – это не шоумены, это серьезные специалисты. Будьте красивы внутри!
Клиника пластической хирургии и косметологии "ДИА-МЕД", г.Сургут, ул.Ленина,16
телефон (3462) 23-55-82
сайт http://www.diamed86.ru/
