Подпольные услуги – опасная красота
Должен ли тот, кто нас лечит, быть врачом? Ни у кого не возникает сомнения в ответе на этот вопрос. Но почему тогда многие доверяют свое лицо, тело и здоровье тем, кто не имеет врачебного образования и лицензии? Как определить, что перед тобой профессионал, и чем может обернуться безобидный на первый взгляд маникюр или «инъекция красоты»? Специалисты в своих областях, руководители косметологических центров, дали ответы на эти и многие другие вопросы на круглом столе журнала «Стольник».
Участники круглого стола:
Андрей Сердюк, пластический хирург центра эстетической медицины «ДИА-МЕД»
Анжела Кондакова, директор клиники эстетической косметологии «А-клиник»
Виктория Марусецкая, руководитель салона красоты Spa Atelier
Эльмира Ибрагимова, главный врач сети стоматологий «Сальве»
Анна Довгая, руководитель центра ногтевой индустрии CNI
Максим Сергеев, ведущий бьюти-консалтер Европы в индустрии красоты
Мария Астафьева, выпускающий редактор журнала «Стольник», модератор
Мария Астафьева: Казалось бы, столько случаев, когда даже известные люди, пройдя косметологические процедуры у «специалистов»-нелегалов, потом страдали от печальных результатов. Но все равно люди почему-то бегут к тем косметологам, которые не могут дать никаких гарантий на свои услуги и ответить за причиненный здоровью клиента вред. В чем причина? Цена, рекомендации друзей или что-то другое?
Анжела Кондакова: На самом деле «косметологи», которые работают в частном порядке, вводят людей в заблуждение. Многие из них утверждают, что имеют высшее образование и могут проводить подобные процедуры на дому или арендуя кабинеты в офисах. И когда люди идут к таким специалистам, они зачастую не задумываются о возможных рисках: отсутствии государственного контроля за нелегальной косметологией, несоответствие строгим государственным стандартам и требованиям, очевидная антисанитария в помещениях, несоблюдение регламентов обеззараживания и стерилизации – иногда прямо в кабинетах находятся домашние животные. Кроме того, как правило, косметологи-нелегалы имеют низкий уровень образования, у них нет достаточного опыта работы, зато есть контрафактные препараты, которые они приобретают, чтобы сэкономить, а иногда и из-за того, что человеку без лицензии официальные поставщики их просто не продадут. Именно совокупность всех этих рисков и дает возможность нелегальным косметологам предлагать более низкие цены. То есть за счет вашего здоровья. Готовы ли вы делать такую ставку и рисковать собой?
Эльмира Ибрагимова: Всегда были и будут те, кто предпочитает услуги на дому, и те, кто выбирает услуги в салоне. Наша задача – показать преимущества салонного обслуживания. Мы можем, конечно, рассказывать об отрицательных сторонах – последствиях процедур, серьезных проблемах со здоровьем, отсутствии гарантий и ответственности, но лучше всего показывать свои плюсы.
Анжела Кондакова: Соглашусь, но считаю, что негативную сторону тоже нужно рскрывать. К сожалению, люди не всегда думают о том, что процедуры, проведенные у псевдоспециалистов, могут быть опасны. Причем просто отсутствие ожидаемого результата от косметологической услуги – это ещё хорошо, а ведь могут быть гораздо более глобальные последствия – обезображенное лицо или того хуже – заражение какими-либо заболеваниями. При этом многие последствия могут проявиться и гораздо позже.
Мария Астафьева: Может быть, здесь дело ещё в том, что многие не знают, что у косметолога должен быть диплом о врачебном образовании, а у косметологического кабинета – лицензия. Люди видят красивую картинку, верят громким обещаниям и идут в кабинет на дому...
Эльмира Ибрагимова: Значит, и средства массовой информации тоже должны проверять рекламу, которую они публикуют. Если каждый начнет с себя: школы не будут учить псевдоврачей, СМИ – публиковать подобные объявления, а власть займется контролем нелегальных косметологов, то мы добьемся результата.
Максим Сергеев: Зайдем с другой стороны. Есть такое понятие – «надомник». Кому он выгоден? Многие поставщики считают, что им. Но это первый уровень выгоды – просто увеличение продаж. На самом деле, это иллюзия, так как надомник может нанести вред и поставить под удар репутацию бренда. Ведь если он сделал что-то неправильно, то никогда не признается в этом, а скажет, что все дело в препарате. В результате, у пациента складывается ощущение: «Я пользовалась этим препаратом – эффекта ноль и чуть не померла!». 99% клиентов в суд подавать не будут, а негатив будет направлен не на мастера, а на препарат.
Мария Астафьева: «Некачественный продали...»
Максим Сергеев: Да, именно. Ещё один момент: руководители многих компаний знают, что продавать косметологические препараты людям без врачебного образования нельзя, но есть менеджер, который получает процент с продаж, у него есть план. Побороть желание менеджера получить более высокий доход очень сложно. Но все же есть города, в которых для борьбы с «домушничеством» создают ассоциации руководителей лицензированных клиник. Это, например, Уфа, Тольятти, Краснодар, Самара. Если письмо о вреде надомничества государству написала ассоциация, а не один человек, оно будет иметь уже совсем другой вес.
Эльмира Ибрагимова: С Нового года в Сургуте, в связи с жалобой на услугу в одной из стоматологических клиник, проводят тотальную проверку всех частных лицензированных клиник. Опять же, было интересно наблюдать, как нелицензированные стоматологии, которые активно распространяют о себе информацию в соцсетях, притихли.
Максим Сергеев: Да, уж если ты «домушник», так сиди и не высовывайся, чтобы тебя никто нигде не видел – ни в журналах, ни в плакатах, ни на улице, ни в Интернете, нигде!
Анна Довгая: Каждый день в «Инстаграм» «стучатся» подписчики: то косметолог, то мастер ногтевого сервиса.
Максим Сергеев: Я считаю, что любая ассоциация лицензированных клиник должна публиковать последствия процедур, проведенных у нелегальных косметологов.
Виктория Марусецкая: Клиент не думает об этих последствиях, а считает деньги и идет туда, где дешевле.
Максим Сергеев: Есть пять пунктов, которые воздействуют на человека: здоровье, выгода, гарантии, удобство и страх. Для многих удобно ходить к косметологу в соседнем доме, но может ли он дать гарантии? Надо думать об этом!
Виктория Марусецкая: Может! Он говорит: «Я вам гарантирую!».
Максим Сергеев: В чем гарантия надомника? Мы должны понимать, что гарантии надомника – это слова, а гарантии клиники – это договор. Что вам даст устное обещание? Ничего?
Эльмира Ибрагимова: Постоянно показывают передачи по федеральным каналам, в которых рассказывают о последствиях косметологического вмешательства, и каждый раз дает понять, что риску подвержены все – как при надомном обслуживании, так и в салонах, клиниках. Единственное, чем можно себя обезопасить, это заключить договор и подписать информированное согласие на оказание услуги, которым в последствии можно воспользоваться при необходимости. Только это возможно в салоне и клинике.
Мария Астафьева: И одно из главных последствий, помимо риска для здоровья, это отсутствие доверия к профессионалам-косметологам, хирургам, врачам и нежелание обращаться к ним вообще.
Андрей Сердюк: Вот смотрите, я в этом бизнесе более 20 лет, начинал ещё во «Врачебной косметике», знаю всех: кто косметолог, врач по специальности, а кто нет. Развитие этой отрасли началось при мне, и сама специальность «косметолог», появившаяся в России в 2009 году, подразумевает получение специалистами высшего медицинского образования. Только врачи имеют право ставить нити, ботулотоксины, диспорт, ботокс, проводить контурную пластику, мезотерапию и другие инвазивные процедуры (с повреждением кожи). Современный контингент косметологов в Сургуте, который колет уколы, имеет «высшее образование» – высшие курсы медсестер, прослушанные в Тюмени или Хантах. Настоящих врачей-косметологов можно по пальцам пересчитать. Кроме того, сегодня появилась ещё одна категория врачей – те, кто поработал в клиниках, получив за их счет образование и имя.
Анжела Кондакова: И клиентскую базу.
Андрей Сердюк: Да. Лет пять назад работала у нас одна дама со средним образованием, до инвазивных медицинских процедур мы её не допускали. Через какое-то время мы заметили, что клиентов почему-то не стало. Оказалось, она потихоньку раздавала свои личные визитки. Через полгода эта дама увольняется, получает где-то в Иваново высшее образование заочно и открывает в офис-центре свой кабинет. Спустя некоторое время приходит к нам клиентка и говорит: «Я хожу к вам уже пять лет, а вы мне скидку не даете! Почему везде делают, а в вашем филиале нет?». Я говорю: «В каком филиале?». Оказывается, эта сотрудница в нашей фирменной медодежде принимала пациентов и говорила всем, что её кабинет – филиал «ДИА-МЕД».
Мария Астафьева: Это уже наглость!
Андрей Сердюк: Другая наша сотрудница все время возмущалась, постоянно ей что-то не нравилось – повод искала, чтобы её уволили. Спустя всего две недели после её увольнения, у нее появился сайт, где она предлагала точно такие же услуги, как у нас, только по более низким ценам.
Максим Сергеев: Даже я в своей учебной деятельности столкнулся с «домушниками». Проходил у нас семинар на тему «Главный врач клиники», на котором выяснилось, что из 30 человек половина – реальные руководители, а остальные – практикующие косметологи. Мне мои ученики сказали: «Максим, если ещё раз в классе я сяду рядом с «надомником», я к тебе больше не приду». С тех пор, если заявлена подобная тема, мы требуем предъявления диплома врача.
Анжела Кондакова: Мои врачи тоже говорят: «Это обучение для врачей, мы не будем обучаться инъекционным методикам, сидя рядом с косметологами!». Кстати, недавно я столкнулась с предложением провести обучающие курсы на базе своей клиники. Спрашиваю, какой контингент собирается – так как в моей клинике я готова принять только врачей. «Вы же понимаете, что это невозможно», – ответили мне. Зачем я, в таком случае, буду принимать у себя людей, которые проводят опасные для красоты и жизни пациентов процедуры на дому?
Эльмира Ибрагимова: Анна, а ваша компания реализует продукцию каким клиентам – только юридическим лицам, или физическим тоже?
Анна Довгая: Мы продаем продукцию для ногтевого сервиса: инструменты, гель-лак, косметику для ухода за руками, ногтями. Вы можете купить их и для личного пользования, для их применения не нужно специальное разрешение. А вот косметология – это уже другая отрасль, так как для того, чтобы ей заниматься, необходимо иметь лицензию. У нас проблема в другом – на сегодняшний день большое количество женщин обслуживаются на дому, к сожалению, даже не задумываясь о том, как их мастер обрабатывает инструмент, соблюдаются ли при этом все этапы стерилизации и дезинфекции. СПИД, гепатит, герпес, грибок ногтя, пустулезный дерматит – вот далеко неполный список болезней, передающихся при маникюре и педикюре.
Складывается парадокс: места, где должны наводить красоту, наоборот, только портят ее, в придачу награждая букетом болезней! И в последнее время статистика нас не радует: такое происходит все чаще. Мастер поранила клиенту палец, кровь спиртом на инструменте протерла и думает, что обработала, а другая женщина заразилась СПИДом или гепатитом, узнала об этом через несколько лет, и думает: «Откуда же, наверное, муж…».
Максим Сергеев: А муж думает – вдруг он!
Анна Довгая: Женщина и не задумывается, что она могла заразиться такими болезнями, просто делая маникюр.
Андрей Сердюк: Самое страшное, что заразившиеся винят во всем себя, чувствуют себя подавленными и униженными, думают о самом плохом – из-за этого нередко возникают проблемы в семье. Но никто даже не предполагает, что получить СПИД и гепатит можно при самом обыкновенном порезе при маникюре или педикюре.
Анна Довгая: Именно поэтому мы жестко следим за обработкой инструмента через видеокамеры, не бывает такого, что мастер не успел обработать инструмент потому, что большой поток людей. Мы заботимся о здоровье наших клиентов и гарантируем безопасные маникюр и педикюр. Мы стерилизуем каждый инструмент, причем с такой же тщательностью, как стерилизуют хирургические инструменты, – в автоклаве. Там погибают 100% бактерий и вирусов. Обычно же используют УФ-стерилизаторы, но этого недостаточно для полной дезинфекции.
Максим Сергеев: Если я спрошу клиники и салоны, сколько денег они тратят в год только на дезинфекцию, сумма будет гораздо больше 100 тысяч рублей. Только один косметологический центр тратит в год 300 – 400 тысяч рублей для того, чтобы, не дай бог, пациент не заразился чем-нибудь. Ведь это, прежде всего, забота о здоровье своих клиентов. Ни один «домушник» столько потратить не сможет.
Андрей Сердюк: Перед круглым столом разговаривал с Еленой Москвичевой (аналитик индустрии красоты, эксперт-практик по законодательству – прим. авт.), она сказала, что должно быть несколько позиций, по которым нужно вести борьбу за здоровье пациентов. Во-первых, это общественность и СМИ, через которых надо доносить проблему. Во-вторых, это перспектива получить за косметологические услуги возврат ранее уплаченного подоходного налога – 13%.
Эльмира Ибрагимова: В 2008-2009 годах это был один из маркетинговых ходов – привлечение клиентов к стоматологам.
Андрей Сердюк: С учетом этой разницы наши услуги получаются не дороже тех, что проводятся дома, а гарантия будет существенная.
Мария Астафьева: А часто к вам в центры обращаются клиенты после неудачно проведенных процедур?
Анжела Кондакова: Да, очень часто! Но мы таких пациентов не берем.
Андрей Сердюк: Часто, обращаются с симптомами анафилактического шока, гнойно-септическими осложнениями, перекошенными лицами. Раньше мы пытались помочь, но, с другой стороны, мы же не знаем, какие препараты кололи человеку, а в случае непредвиденной ситуации вся ответственность ляжет на нас. Сегодня мы таких пациентов тоже не берем, пишем направление и звоним в скорую. Спрашиваем: «А почему вы не идете туда, где вам это сделали?».
Виктория Марусецкая: Клиенты никогда не приходят высказывать негатив туда, где им провели процедуру. Они говорят: «Результат контурной пластики губ меня не устраивает, но я туда больше не вернусь!». Боятся они косметологов, что ли. Не предъявляя им претензии, люди платят деньги за некачественно выполненную услугу, возможно, не понимая преимуществ результата, который можно получить у высококвалифицированного специалиста. Разница в цене несоизмерима с последствиями от проведения косметологических процедур у нелегальных косметологов.
Анжела Кондакова: Зачем изначально туда идут? Разница в цене в две-три тысячи рублей привлекла? Это сомнительная экономия на своем здоровье. А преимущества клиники перед обслуживанием на дому – существенные. Во-первых, это жесткое соблюдение всех государственных требований, препараты, получившие лицензию, высококвалифицированные специалисты, имеющие большую медицинскую практику, новейшая аппаратная косметология, позволяющая в сочетании с инъекциями добиваться ощутимых результатов. Сегодня странно видеть женщину с натянутым инъекциями лицом и неухоженным телом – сразу понятно, что она выбрала не тех специалистов. Кроме того, у клиник есть чувство ответственности – мы не можем как какой-нибудь недобросовестный псевдокосметолог уехать в другой город и там продолжить свой нелегальный бизнес. Мы в Сургуте надолго и дорожим своим именем, мы постоянно развиваемся и учимся, мы социально ответственны и платим налоги. Все это делает наши услуги совсем немного дороже, но зато заметно более качественными и безопасными. И это стоит того. Мы, в качестве эксперимента, в определенные периоды времени делали скидки на процедуры, которые наиболее востребованы у нелегальных косметологов на дому, хотели предоставить людям возможность выбора. Цены по факту были даже ниже, чем у них. Многие клиенты приходили в те дни к нам и остались по сегодняшний день, оценив качество, безопасность и приемлемый уровень цен.
Виктория Марусецкая: И это хорошо, что ваши клиенты смогли оценить преимущества лицензированной клиники, так как многие до сих пор не понимают, что доверяют свое здоровье людям, которые не несут никакой ответственности. Такое ощущение, что те клиенты, которые идут к кому-то домой, заранее рассчитывают, что в случае каких-либо проблем профессиональные центры всегда придут на помощь.
Андрей Сердюк: Было время, когда и аборты делали на дому, а сейчас это кажется совершенно немыслимым. Время, когда люди не понимают опасности подобного косметологического вмешательства, тоже пройдет. Ведь осложнения могут быть самые страшные и непредсказуемые. В 80-90-х годах в Америке происходил такой же процесс в косметологии, как сейчас у нас. Были распространены лицензированные клиники и «домушники», которые предоставляли некачественные услуги. Потом ситуация нормализовалась и укрепился лицензированный бизнес.
Эльмира Ибрагимова: В США даже стоматологические услуги построены так, что если пациент изначально обслуживался в одной клинике, а затем обращается в другую за решением какой-либо проблемы, зачастую деньги за лечение платит первая клиника.
Мария Астафьева: А есть какие-то признаки, по которым пациент может понять, что перед ним не шарлатан, а врач? Документы ведь можно купить, а работы подделать…
Максим Сергеев: Самое простое – внешний вид помещения, его невозможно подделать. Профессиональная медицинская услуга не может быть оказана на дому, в помещении меньше 39 квадратных метров. Там должно быть три кабинета, моющиеся поверхности и стены, уголок потребителя у входа, потолки высотой более трех метров, две раковины. У врача должна быть спецодежда, обувь, перчатки и маска. Перед процедурой вам предложат заполнить информационное согласие, а врач заполнит амбулаторную карту. И самое главное – когда вы идете к кому-то домой, помните, что вы всю ответственность берете на себя, а когда приходите в клинику, ответственность за ваше здоровье берет клиника, которую контролирует государство. И если вам кажется, что инъекции красоты – это что-то безобидное, то знайте, что от этого можно умереть. При неправильном введении препарата можно получить парез лицевого нерва, который практически не лечится.
Виктория Марусецкая: Непонятно только, о чем думают мастера, когда проводят такие опасные процедуры на дому. Они считают, что косметологическим процедурам и маникюру сегодня можно научиться в Интернете, да и обработке инструментов тоже.
Анна Довгая: Да, нам говорят: «Зачем я буду ходить на курсы в лицензированный учебный центр месяц, если меня за пять дней научат и педикюру, и маникюру, и дизайнам».
Виктория Марусецкая: Для такого человека нужна мотивация и понимание того, что идя в профессиональную клинику к врачам-косметологам, он заботится о своем здоровье.
Мария Астафьева: Ещё один важный вопрос, который очень беспокоит клиентов, – конфиденциальность. Как её могут гарантировать «домушники» и клиники?
Анжела Кондакова: Безусловно, для некоторых клиентов важен вопрос конфиденциальности. Зачастую это ошибочно склоняет людей к выбору нелегальных косметологов. Ошибочно – потому что, не имея других возможностей для собственного продвижения на рынке косметологии, они рекламируют себя, рассказывая во всех подробностях о своих клиентах на конкретных примерах. Все сведения о клиентах «А-клиник» строго конфиденциальны, кроме того, сейчас мы ввели систему личных часов, когда клиника принимает только одного клиента (по его желанию). И это действительно востребовано.
Максим Сергеев: Помимо этого косметологические клиники находятся под двумя статьями уголовного кодекса, они просто не имеют права передавать информацию о своих клиентах куда-либо, в отличие от тех же домушников, деятельность которых никто не контролирует.
Мария Астафьева: Максим, как вы думаете, создание ассоциации руководителей лицензированных клиник – это реальный выход?
Максим Сергеев: Однозначно. Та же ассоциация руководителей лицензированных клиник может создать центр доказательной косметологии, где недовольные услугами пациенты смогут получить консультацию экспертов с доказательством того, что услуги результата не принесли. Это элемент помощи в суде, чтобы вернуть деньги.
Анжела Кондакова: Мне кажется, сегодня уже созрела необходимость создания подобной ассоциации добросовестных клиник, которые заботятся о своих клиентах. И наша задача – объяснять людям, насколько могут быть опасны процедуры на дому, проведенные людьми без образования и без соблюдения санитарных норм.
Справка:
Перечень работ и услуг, осуществляемых в области косметологии, подлежит обязательному лицензированию в рамках медицинской деятельности, в соответствии с Федеральным законом №99-ФЗ «О лицензировании отдельных видов деятельности» от 04.05.2011 г.
Оказываемые услуги в области косметологии по уходу за кожей лица и тела являются простыми медицинскими услугами, которые могут производиться работниками только со специальным медицинским образованием. Так, согласно нормативно-правовым актам Российской Федерации, оказывать косметологические услуги при осуществлении медицинской деятельности вправе медицинские работники, имеющие высшее или среднее медицинское образование по специальностям: «дерматовенерология», «косметология» и «сестринское дело в косметологии», а юридическое лицо (индивидуальный предприниматель) должно получить лицензию на осуществление медицинской деятельности по работе (услуге) «сестринское дело в косметологии» или «косметология».
Осуществление медицинской деятельности по косметологии без специального разрешения (лицензии) является незаконным и предусматривает административную ответственность в соответствии с Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях.
